«– И все-таки попрошу вас взглянуть на те давние события исторически: уничтожение целых слоев собственного населения – в прежние времена такого рода эксцессы были свойственны далеко не одним только нам. Но и нашему бывшему противнику. Дворяне, зажиточное крестьянство, священнослужители – если сравнить количество невинных жертв, кто – СССР или Новая Россия – окажется впереди? Боюсь, по этому вопросу любая бабушка выскажется надвое. Впрочем, – проректор согнал с губ мимолетную улыбку, – вернемся в наши дни. То, что вы назвали шокирующим разделением, действительно существует. Скажу еще более определенно: оно есть. Но в современном мире это скорее техническая мера, позволяющая эффективно регулировать число рабочих мест, объемы жилищного строительства, планировать совокупные показатели пищевой и легкой промышленности. Не секрет, что различные страты общества придерживаются собственных, характерных для них привычек. Особенно в таком традиционном обществе, как российское. Для наглядности приведу конкретный пример. Те, кого принято называть «желтыми», всегда предпочтут компактное проживание вдали от центра города, где, согласитесь, куда благополучнее экология, нежели та, от которой традиционно страдаем мы, привыкшие селиться в центральных районах: Адмиралтейском, Гудериановском, Василеостровском и Петроградском, что подтверждают объективные замеры примесей в воздухе, включая пресловутый CO2, онкогенный фактор высокого риска. Теперь касательно неравенства…»

«Вместе с тем пролетариат не бессилен перед теми действиями экономических законов капитализма, которые приносят ему нищету, муки труда, рабства, невежества, одичания и моральной деградации. Трудящиеся классы в антагонистических формациях способны, организуя классовую борьбу против эксплуататоров, ослабить пагубные для себя действия прежде всего основного экономического закона и других законов данных формаций .»

«-- Так. Я тоже не знаю. Второе -- книжки кто составляет?
Ученые...
Господа! -- молвил Рыбин, и бородатое лицо напряглось, покраснело. -- Значит -- господа книжки составляют, они раздают. А в книжках этих пишется -- против господ. Теперь, -- скажи ты мне, -- какая им польза тратить деньги для того, чтобы народ против себя поднять, а?
Мать, мигнув глазами, пугливо вскрикнула:
-- Что ты думаешь?..
-- Ага! -- сказал Рыбин и заворочался на стуле медведем. -- Вот. Я тоже, как дошел до этой мысли, -- холодно стало.
-- Узнал что-нибудь?
-- Обман! -- ответил Рыбин. -- Чувствую -- обман.
Ничего не знаю, а -- есть обман. Вот. Господа мудрят чего-то. А мне нужно правду. И я правду понял. А с господами не пойду. Они, когда понадобится, толкнут меня вперед, -- да по моим костям, как по мосту, дальше зашагают...
Он точно связывал сердце матери угрюмыми словами.
-- Господи! -- с тоской воскликнула мать. -- Неужто Паша не понимает? И все, которые...
Перед нею замелькали серьезные, честные лица Егора, Николая Ивановича, Сашеньки, сердце у нее встрепенулось.
-- Нет, нет! -- заговорила она, отрицательно качая головой, -- Не могу поверить. Они -- за совесть.
-- Про кого говоришь? -- задумчиво спросил Рыбин.
-- Про всех... про всех до единого, кого видела!
-- Не туда глядишь, мать, гляди дальше! -- сказал Рыбин, опустив голову. -- Те, которые близко подошли к нам, они, может, сами ничего не знают. Они верят -- так надо! А может -- за ними другие есть, которым -- лишь бы выгода была? Человек против себя зря не пойдет...
И, с тяжелым убеждением крестьянина, он прибавил:
-- Никогда ничего хорошего от господ не будет!
»

Комментарий: Размышления Рыбина раскрывают не просто «крестьянское» недоверие к «господскому» делу революции (известное ещё со времён народников), но фундаментальный характер социального расслоения, отсутствия общественного единства, что также предопределяет революционные методы переустройства, причем недостаточность социальной революции и необходимость духовного преображения общества.

« Места, по которым они проезжали, не могли назваться живописными. Поля, все поля, тянулись вплоть до самого небосклона, то слегка вздымаясь, то опускаясь снова; кое-где виднелись небольшие леса, и, усеянные редким и низким кустарником, вились овраги, напоминая глазу их собственное изображение на старинных планах екатерининского времени. Попадались и речки с обрытыми берегами, и крошечные пруды с худыми плотинами, и деревеньки с низкими избенками под темными, часто до половины разметанными крышами, и покривившиеся молотильные сарайчики с плетенными из хвороста стенами и зевающими воротищами возле опустелых гумен, и церкви, то кирпичные с отвалившеюся кое-где штукатуркой, то деревянные с наклонившимися крестами и разоренными кладбищами. Сердце Аркадия понемногу сжималось. Как нарочно, мужички встречались все обтерханные, на плохих клячонках; как нищие в лохмотьях, стояли придорожные ракиты с ободранною корой и обломанными ветвями; исхудалые, шершавые, словно обглоданные, коровы жадно щипали траву по канавам. Казалось, они только что вырвались из чьих-то грозных, смертоносных когтей -- и, вызванный жалким видом обессиленных животных, среди весеннего красного дня вставал белый призрак безотрадной, бесконечной зимы с ее метелями, морозами и снегами... "Нет, -- подумал Аркадий, -- небогатый край этот, не поражает он ни довольством, ни трудолюбием; нельзя, нельзя ему так остаться, преобразования необходимы... но как их исполнить, как приступить?.." »