Материалы корпуса
← Назад к списку материалов: Художественный дискурс
Александр Архангельский. Бюро проверки
Тип дискурса: Художественный
Год издания: 2018
Комментарий:
Главный герой романа Архангельского «Бюро проверки» Алексей Ноговицин ищет путь к Богу, который воспринимает как путь в Церковь. Он мечтает о духовном наставнике, способном направить его на путь истинный, о человеке, которому может излить душу. Однако Алексей не подозревает, что за ним следят, и Церковь, возможно, сотрудничает с КГБ. Время действия романа – 1980-е, переходная эпоха, которая у Архангельского показана как ослабление железной хватки государства. Органы власти коррумпированы, растворены в мире блата и личных связей. Безволию аппарата Архангельский противопоставляет новое поколение, людей религиозно-агрессивных и беспощадных –оно станет опасным для общества при дальнейшем сотрудничестве с органами. Поэтому основная угроза для будущего – кооперация государства и Церкви, способная сильно пошатнуть авторитет Церкви. Среди других вызовов – расслоение общества, рост социального неравенства, а также бессмысленность и беспощадность войн (к примеру, война в Афганистане), выбивающих из строя целые поколения, разрушающих семьи, дезинформирующих и «маленького человека», и общество.
Источник (библиографическая ссылка): М.: АСТ, 2018.
Фрагменты (тезаурус социокультурных угроз):
«И тогда я решил, что подставлюсь, как бы затею игру в поддавки, а потом перейду в наступление. Дескать, сами видите, бойкот Олимпиады. Михаил Миронович взорлит: и вы туда же! По лбу пойдут морщины, как трещины по пересохшей краске. И тут я как бы вскользь проброшу: так в истории случается, вспомним про Берлин тридцать шестого. М. М. затянется, прищурит крокодилий глаз, но промолчит. Я мягко разверну сопоставление. Все Олимпиады говорят про мир, но войны следуют за ними по пятам. Быть может, это не случайно? Тут я приплету войну в Афганистане, которая недавно началась и непонятно, скоро ли закончится. И особо изощрённым образом (я не придумал каким, но рассчитывал на ловкую импровизацию) свяжу с недавним отречением священника Димитрия Дудко, не так давно показанным по телевизору. Борьба с инакомыслием ужесточилась после ввода войск в Афганистан. Бла-бла-бла и всякое такое.»
Угрозы индивиду – Безопасности – Военные конфликты
Угрозы обществу – Безопасности – Войны
«— Алёшенька, какая война? — Мама наконец приблизилась ко мне вплотную и трусовато посмотрела сквозь окно на улицу.
— В Афганистане, мам. Зачем спрашивать, если ты сама прекрасно знаешь? — Я подвинулся, чтобы она разглядела получше, но мама отшатнулась от окна.
— Ну какая там война? Там только в столице, в Кабуле, наш ограниченный военный контингент?
Хотел я её обличить: мол, из-за таких, как ты, мамуля, всё у нас и происходит, вам слишком выгодно не знать.»
— В Афганистане, мам. Зачем спрашивать, если ты сама прекрасно знаешь? — Я подвинулся, чтобы она разглядела получше, но мама отшатнулась от окна.
— Ну какая там война? Там только в столице, в Кабуле, наш ограниченный военный контингент?
Хотел я её обличить: мол, из-за таких, как ты, мамуля, всё у нас и происходит, вам слишком выгодно не знать.»
Угрозы обществу – Общественному сознанию – Дезинформации
«— Батюшка, мне очень тяжело, — сказал я и с удивлением прислушался к своим словам. — Бога-то я чувствую. А церковь — нет, не ощущаю. В ней всё чужое, я как в гостях, причём у далёкой родни. А без церкви я жить не хочу. Что делать?»
Угрозы индивиду – Самоидентичности – Психологической – Моральные паники и травмы
«Он стал красочно описывать торгпредовскую лавку: всё захламлено, сплошные пыльные коробки с рыбными консервами, на полках стройными рядами экспортная водка; в посольство иногда завозят чёрный хлеб, но продают по предварительной записи, а хочешь вкусненького — дай на лапу. Кладовщика за просто так не поменяешь, кладовщик — номенклатура департамента. Или взять начальника резидентуры: получает сущие копейки, а гонору, гонору, пончик с говном; торгпреду некуда деваться — давай, води его по барам, улыбайся, покамест он, ядрёна кочерыжка, заказывает виски поолдовей. И ведь не скажешь нет, не остановишь; пожалеешь потом, что родился. А этот крепостной обычай? Накануне большого приёма, на Седьмое ноября и Девятое мая, посольские жёны в ленинской комнате лепят пельмени — угощать алжирское начальство. Экономят, мать её налево.»
Угрозы индивиду – Правам и свободам – Коррупция
«Кунцево конца семидесятых было не деревней и не городом. Оно плевать хотело на классификации и философские аспекты урбанизма. Это был не посад, не предместье, не лесопарк, не зона отчуждения; настоящее апофатическое место, сгусток отрицающих частиц. Шумные трассы и жирные рощи. Солдатёнковский парк, заболоченный пруд. Огороды вместо палисадников. Машины, вздыбленные на домкраты, как древнегреческие боги на котурнах. Пахло соляркой, мазутом, залитыми свечами. Из кустов шиповника зыркали помойные коты, вдоль цветников расхаживали куры; за ними наблюдал петух в пионерской пилотке.
Это было Кунцево для нищебродов. Но из-за спин приземистых пятиэтажек, как боевая конница из-за пехоты, выступали жёлтые кирпичные дома, в которых жили важные загадочные люди. По утрам за ними приезжали «Волги», чёрные, с кокетливыми шторками. А вечером их подвозили к чистеньким подъездам: пешком пройти четыре метра невозможно, лужи обходить — не барское занятие.
»
Это было Кунцево для нищебродов. Но из-за спин приземистых пятиэтажек, как боевая конница из-за пехоты, выступали жёлтые кирпичные дома, в которых жили важные загадочные люди. По утрам за ними приезжали «Волги», чёрные, с кокетливыми шторками. А вечером их подвозили к чистеньким подъездам: пешком пройти четыре метра невозможно, лужи обходить — не барское занятие.
»
Угрозы индивиду – Качеству жизни – Рост социального неравенства
«— Вы же умный человек, Никита Вельевич. Вы же сразу поняли, откуда мы. И курсант вам доложил наверняка. Ведь позвонил? А? Позвонил? Ничего, мы не будем сердиться. Ему по должности положено. Ну что, Никита Вельевич, давайте будем представляться.
Оперативник развернул удостоверение. Никита посмотрел внимательно и промолчал.
— Да, мы оттуда. Вы молчите, потому что рады? А сами хотите сказать: милости просим? Я правильно понял ваше молчание, Никита Вельевич?
— Я должен сделать звонок, — колючим голосом ответил Дуганков.
— Ты же ж моя лапонька, американских фильмов насмотрелся. «У вас есть право на звонок адвокату». Но ведь вы, Никита Вельевич, не адвокату позвонить решили, правда? Вы хотите папочку побеспокоить? Не советую. То есть сейчас я просто не позволю вам звонить. Проничев, выдерните вилку телефона из розетки; здесь, надеюсь, как в лучших домах Лондо́на, телефон не просто вделан в стену? Так вот. А потом, когда мы закончим, вам расхочется ему звонить. Наоборот, захочется забиться под кровать, чтобы никто ничего не узнал. Не исключаю, что никто и не узнает. Но увидим. Так мы пройдем, Никита Вельевич?
— Проходите, — отвечал им обезволенный Никита.
»
Оперативник развернул удостоверение. Никита посмотрел внимательно и промолчал.
— Да, мы оттуда. Вы молчите, потому что рады? А сами хотите сказать: милости просим? Я правильно понял ваше молчание, Никита Вельевич?
— Я должен сделать звонок, — колючим голосом ответил Дуганков.
— Ты же ж моя лапонька, американских фильмов насмотрелся. «У вас есть право на звонок адвокату». Но ведь вы, Никита Вельевич, не адвокату позвонить решили, правда? Вы хотите папочку побеспокоить? Не советую. То есть сейчас я просто не позволю вам звонить. Проничев, выдерните вилку телефона из розетки; здесь, надеюсь, как в лучших домах Лондо́на, телефон не просто вделан в стену? Так вот. А потом, когда мы закончим, вам расхочется ему звонить. Наоборот, захочется забиться под кровать, чтобы никто ничего не узнал. Не исключаю, что никто и не узнает. Но увидим. Так мы пройдем, Никита Вельевич?
— Проходите, — отвечал им обезволенный Никита.
»
Угрозы индивиду – Правам и свободам – Нарушение неприкосновенности частной жизни
«— Нам даже известно какими. — Почуяв некоторую неуверенность, Сергеев решил натянуть поводок. — В основном фашистской нечистью. Могу имена перечислить. Не надо? Воля ваша, как скажете. Но я хотел бы уточнить, на всякий случай. Может быть, и вы, Алексей Арнольдович, увлечены символикой немецкого нацизма?
— Нет, я законопослушный гражданин.
— О, вы ещё скажите, что не занимались антисоветской агитацией и пропагандой. Да, и обязательно добавьте, что не клеветали на советский строй, сто девяностая прим, — подмигнул подполковник. — Вижу, вы готовились, читали катехизисы советских диссидентов, кто же это, интересно, вас снабжает?
У меня мелко задрожали руки, но Сергеев притворился, будто не заметил.
»
— Нет, я законопослушный гражданин.
— О, вы ещё скажите, что не занимались антисоветской агитацией и пропагандой. Да, и обязательно добавьте, что не клеветали на советский строй, сто девяностая прим, — подмигнул подполковник. — Вижу, вы готовились, читали катехизисы советских диссидентов, кто же это, интересно, вас снабжает?
У меня мелко задрожали руки, но Сергеев притворился, будто не заметил.
»
Комментарий: запугивание индивида с целью получения нужных показаний
Угрозы индивиду – Правам и свободам – Злоупотребление властью
«Не выдержав, я потянулся за транзистором: ну-ка, что там происходит в мире? Поставил его на живот, вытянул антенну, длинную, как школьная указка, сместил рычажок на короткие волны. Радио сипело и мигало; расфокусированными голосами дикторы начитывали новости. В польском Люблине продолжаются беспорядки, вызванные повышением цен на основные виды продуктов, рабочие требуют отставки правительства. Произведены аресты, задержания, но манифестации остановить не удалось. (Поляки, подумал я тогда, — наивные. Как будто что-то можно изменить; советская власть неизбывна.)»
Угрозы обществу – Безопасности – Обострение экономических противоречий и рисков
«— Нет, ты всё-таки мудак. Ты что, надеешься его прикрыть? Не выйдет, поздно. Во-первых, он тебя склонил к фальсификации.
— К чему, пардон, склонил?
— К фальсификации. Ты же подделал цитату? Подделал.
Евгения Максимовна смотрела на меня как стервозная кошка, заметившая сыр в руках хозяйки; зрачки у неё сузились, а глаза — расширились.
— А это вы откуда знаете?
— Отсюда, — она почти нежно похлопала по тетрадным листам и повторила злорадно: — Отсюда, отсюда.
Что я мог на это возразить? Примерно полгода назад Сумалей вручил мне свежевышедшую монографию с цитатой из поддельного письма Плеханова: «Подробнее см. небезынтересное иссл. Ноговицына А. А. (Op. cit 115)». Раскаявшись, я тут же написал отцу Артемию; он утешил: хватит убиваться, большевиков фальсифицировать не грех, считайте, что это экспроприация экспроприированного.
»
— К чему, пардон, склонил?
— К фальсификации. Ты же подделал цитату? Подделал.
Евгения Максимовна смотрела на меня как стервозная кошка, заметившая сыр в руках хозяйки; зрачки у неё сузились, а глаза — расширились.
— А это вы откуда знаете?
— Отсюда, — она почти нежно похлопала по тетрадным листам и повторила злорадно: — Отсюда, отсюда.
Что я мог на это возразить? Примерно полгода назад Сумалей вручил мне свежевышедшую монографию с цитатой из поддельного письма Плеханова: «Подробнее см. небезынтересное иссл. Ноговицына А. А. (Op. cit 115)». Раскаявшись, я тут же написал отцу Артемию; он утешил: хватит убиваться, большевиков фальсифицировать не грех, считайте, что это экспроприация экспроприированного.
»
Угрозы обществу – Институтам – Науки – Фальсификация научных данных