Вернуться к тезаурусу

Угрозы индивиду – Самоидентичности – Экзистенциальной – Интеллектуальная и духовная несвобода

Фрагменты:

Документ: Котлован
Платонов А.П., издание 1969 г.
Тип дискурса: Художественный
«— Администрация говорит, что ты стоял и думал среди производства, — сказали в завкоме. — О чем ты думал, товарищ Вощев?
— О плане жизни.
— Завод работает по готовому плану треста, А план личной жизни ты мог бы прорабатывать в клубе или в красном уголке.
— Я думал о плане общей жизни. Своей жизни я не боюсь, она мне не загадка.
— Ну и что ж ты бы мог сделать?
— Я мог выдумать что-нибудь вроде счастья, а от душевного смысла улучшилась бы производительность.
— Счастье произойдет от материализма, товарищ Вощев, а не от смысла. Мы тебя отстоять не можем, ты человек несознательный, а мы не желаем очутиться в хвосте масс.
Вощев хотел попросить какой-нибудь самой слабой работы, чтобы хватило на пропитание: думать же он будет во внеурочное время; но для просьбы нужно иметь уважение к людям, а Вощев не видел от них чувства к себе.»
Документ: Как закалялась сталь
Островский Н.А., издание 1934 г.
Тип дискурса: Художественный
«Обрюзглый человек в рясе, с тяжелым крестом на шее угрожающе посмотрел
на учеников»
Документ: Отцы и дети
Иван Сергеевич Тургенев, издание 1862 г.
Тип дискурса: Художественный
«-- Что-то на дачу больно похоже будет... а впрочем, это все пустяки. Какой зато здесь воздух! Как славно пахнет! Право, мне кажется, нигде в мире так не пахнет, как в здешних краях! Да и небо здесь...
Аркадий вдруг остановился, бросил косвенный взгляд назад и умолк.
-- Конечно, -- заметил Николай Петрович, -- ты здесь родился, тебе все должно казаться здесь чем-то особенным...
-- Ну, папаша, это все равно, где бы человек ни родился.
-- Однако...
-- Нет, это совершенно все равно.
Николай Петрович посмотрел сбоку на сына, и коляска проехала с полверсты, прежде чем разговор возобновился между ними .
»
Документ: Отцы и дети
Иван Сергеевич Тургенев, издание 1862 г.
Тип дискурса: Художественный
«-- Полно, папаша, полно, сделай одолжение! -- Аркадий ласково улыбнулся. "В чем извиняется!" -- подумал он про себя, и чувство снисходительной нежности к доброму и мягкому отцу, смешанное с ощущением какого-то тайного превосходства , наполнило его душу. -- Перестань, пожалуйста, -- повторил он еще раз, невольно наслаждаясь сознанием собственной развитости и свободы.»