«Его супруга, милейшая Агнесса Ивановна, умевшая, как заправский повар, варить солянку, скончалась где то в 91 м, сразу, как у нас начались либеральные экономические реформы, а дочь спустя два года уехала по контракту в Данию и там вышла замуж за корейца. Дочь приезжала редко – он сам нам об этом говорил, – чаще звонила, звала к себе, в Европу, ёрничала:
– Ну что, папаша, ты все еще любишь свою говнородину – или все таки к нам переедешь, в нормальную страну?
Петр Алексеевич отшучивался, по его собственному признанию, как правило, неуклюже.»

«Вот этот самый покой — с ним проблемы. Я бы сказал, что это запрос именно на покой, это запрос не на перемены, это запрос как раз на отсутствие перемен, причем в качестве источника перемен воспринимается существующее положение вещей. То есть существующее положение вещей — это как раз и есть постоянные перемены. Если угодно, это такой ультраконсерватив-ный запрос.»

«Профессор Анфилогов, понятное дело, был еще здесь; он не уехал на ПМЖ в какую нибудь комфортабельную страну – может быть, потому, что еще не собрал достаточно средств, а скорее всего, не желал выходить на пенсию и попадать под управление собственных денег, ожидавших его в стерильном, как клиника, западном банке. Иногда профессору казалось, будто он содержит в Швейцарии близкого родственника, почти что себя самого; пребывая в многолетней летаргии, этот родственник нечеловечески быстро превратился из ребенка (первые четыре тысячи долларов) в грузного старика – каковым стариком профессор себя не признавал и соединяться с деньгами не спешил.»

«Известный сподвижник императора Александра I Михайловский-Данилевский записал в своих воспоминаниях, что "до царствования этого государя в России не было общего мнения, прежде его опасались у нас произносить слова - "правительство" и "отечество", тем менее еще рассуждать об оных, равно и о своем монархе". И долго еще после этого не могло быть речи в России об общественном мнении в политическом смысле»

«Причины зла кроются гораздо глубже; они заключаются в самом состоянии русского общества и в той быстроте, с которою совершились в нем преобразования.Всякое общество, внезапно выброшенное из своей обычной колеи и поставленное в совершенно новые условия жизни, теряет равновесие и будет некоторое время бродить наобум. Французская революция представила тому живой пример. В России революция совершилась не снизу, а сверху, но перемена была не менее громадна. Народ, в течение веков находившийся в крепостном состоянии и привыкший преклоняться перед всемогуществом власти, внезапно очутился среди гражданского порядка, созданного для свободы»

«Рутина и личные интриги более и более заслоняют собой стремление к общему благу. Русское общество целиком погрязло в мелких интересах. Судьи, адвокаты, земские деятели, промышленники заняты каждый своим делом. Относительно более общих вопросов они довольствуются тем, что им дают газеты, а это - самый жалкий способ воспитания общественного духа. Во всех странах мира масса газет представляет довольно безотрадное явление: это, можно сказать, оборотная сторона свободы. И чем необразованнее общество, чем менее оно привыкло к политической жизни, тем зло представляется в худшем виде. Та бездна лжи, невежества и легкомыслия, которая этим способом изливается на общество, поистине невообразима .»

«Но большинство, как всегда, когда рассуждает благоразумно, оказалось консервативно и защищало старое: "какое подурачился -- пустил себе пулю в лоб, да и все тут ". Прогрессисты были побеждены. Но победившая партия, как всегда, разделилась тотчас после по6еды. Застрелился , так; но отчего? "Пьяный", -- было мнение одних консерваторов; "промотался", -- утверждали другие консерваторы. -- "Просто дурак", -- сказал кто-то. На этом "просто дурак" сошлись все, даже и те, которые отвергали, что он застрелился. Действительно, пьяный ли, промотавшийся ли застрелился, или озорник, вовсе не застрелился, а только выкинул штуку, -- все равно, глупая, дурацкая штука.
На этом остановилось дело на мосту ночью. Поутру, в гостинице у московской железной дороги, обнаружилось, что дурак не подурачился, а застрелился. Но остался в результате истории элемент, с которым были согласны и побежденные, именно, что если и не пошалил, а застрелился, то все-таки дурак. Этот удовлетворительный для всех результат особенно прочен был именно потому, что восторжествовали консерваторы: в самом деле, если бы только пошалил выстрелом на мосту, то ведь, в сущности, было 6ы еще сомнительно, дурак ли, или только озорник. Но застрелился на мосту, -- кто же стреляется на мосту? как же это на мосту? зачем на мосту? глупо на мосту! -- и потому, несомненно, дурак.
Опять явилось у некоторых сомнение: застрелился на мосту; на мосту не стреляются, -- следовательно, не застрелился. -- Но к вечеру прислуга гостиницы была позвана в часть смотреть вытащенную из воды простреленную фуражку, -- все признали, что фуражка та самая, которая была на проезжем. Итак, несомненно застрелился, и дух отрицания и прогресса побежден окончательно.
Все были согласны, что "дурак", -- и вдруг все заговорили: на мосту -- ловкая штука! это, чтобы, значит, не мучиться долго, коли не удастся хорошо выстрелить, -- умно рассудил! от всякой раны свалится в воду и захлебнется, прежде чем опомнится, -- да, на мосту... умно!
Теперь уж ровно ничего нельзя было разобрать, -- и дурак, и умно.
»

Комментарий: Полемика между «прогрессистами» и «консерваторами», хоть и дана в ироническом ключе, раскрывает авторскую позицию: автор на стороне «прогрессистов» не только идеологически, но и фактически, т.к. отсутствие преступления впоследствии подтверждается сюжетно. Угроза «благоразумного» консерватизма, «защищающего старое» (здесь любопытная двусмысленность: «старое» обозначает и прежнюю точку зрения в рамках приводимой полемики, и «старый мир»), предполагает и защиту социокультурного порядка, в котором царит бедность, неравенство, несправедливость, попрание прав и свобод индивида и т.д. Более общо можно охарактеризовать эту угрозу как отрицание общественных изменений – угрозу обществу – общественному единству – неразвитость гражданского общества. Эта угроза в данном контексте является не ложной, а подлинной, хотя и артикулируется иронически. На протяжении всего фрагмента ложная угроза может быть описана как угроза обществу – общественному единству – рост асоциального поведения.