«Зухур стоит у северо-восточного угла мечети. Красуется при полном параде: в ка-муфляже и со змеей. Позади — амбалы-телохранители, Гафур и Занбур. У стенки жмутся местные власти: раис и какой-то старик. Гадо, младший Зухуров братец, — как всегда, в стороне. Слева. Демонстрирует, что он сам по себе.
Подхожу к Зухуру, информирую:
— Соберется народ — расстреляю. Вон того, в бронежилетке.
Он, недовольно:
— Этого?! Не надо. Зачем? Солдат и так мало. Зачем людей тратить?
Объясняю:
— Нарушил приказ. Убил двоих местных.
Он, важно:
— Не спеши, Даврон. Разобраться надо.
Кричит Рембо:
— Иди сюда!
Рембо подходит по-блатному развязно.
— Что такое? — спрашивает Зухур. — Что натворил?
Рембо усмехается нагло:
— Ничего не натворил. Все нормально. Пусть Даврон скажет. Он там был...
Разворачиваюсь, засаживаю ему в рыло. Он:
— За что?!
— За все. Это аванс. Распишись. А пулю получишь... — сверяюсь с часами, — ровно через двадцать минут. В пятнадцать пятьдесят шесть.
Рембо вопит:
— Почему через двадцать? Почему пулю?! Я в тот двор просто так зашел. Зухур, скажи ему, да...
Зухур:
— Зачем в людей стрелял? Если дехкан убивать, кто работать будет?
— Кого я убил?! Не убивал я никого!
— Даврон сказал, ты двоих застрелил.
— Они первыми напали. Что делать?! Ждать, пока меня кончат? Ребят спроси. Все знают, как было...
Зухур задумывается. Я не вмешиваюсь. Хочет в судью играть, пусть поиграет. В любом случае, Рембо — не жилец.
— Ладно, на первый раз прощаю, — решает Зухур. — Иди. Провинишься — боль-ше не прощу .
»

«Существуют угрозы проявления и пропаганды расовой, национальной и религиозной нетерпимости, в том числе в средствах массовой информации и социальных сетях информационно-телекоммуникационной сети "Интернет", осуществления экстремистской деятельности под видом гуманитарной, культурной и псевдорелигиозной деятельности, в том числе со стороны иностранных организаций.»