Угрозы культуре – Системам ценностей (деаксиологизация) – Идеологической – Рост индивидуализма и меркантилизма
Фрагменты:
«– А патриоты, значит, денег не берут?
– Патриоты, – ответил Знаев, – не живут личным интересом. А только обществен-ным. Они отдают деньги туда, где нужней.
– Очень сомневаюсь, – сказал Горохов. – По-моему, патриоты вообще не имеют де-нег, ниоткуда не получают и никуда не отдают»
– Патриоты, – ответил Знаев, – не живут личным интересом. А только обществен-ным. Они отдают деньги туда, где нужней.
– Очень сомневаюсь, – сказал Горохов. – По-моему, патриоты вообще не имеют де-нег, ниоткуда не получают и никуда не отдают»
«Мужчины думают, что если кризис и война – то жизнь останавливается. А она никогда не останавливается. Жизнь – это река, текущая через женщин, а мужчина всего только сидит на берегу и размахивает своим смешным удом. Может, тебе собрать в дорогу какой-нибудь еды?»
«– А мне вот, по моим каналам, намекнули, что пора бы тебе легализоваться.
Валера изумленно поднял брови.
– Ну, кончать вот эту подпольщину с секциями в институтах. Сделать нормальную фирму, деньги получать открыто… это раньше нельзя было, а теперь – только привет-ствуется.
– Да ну, – сказал Валера, – на фиг надо? Да и вообще, я люблю независимость. Пом-нишь, у Айтматова: если у собаки есть хозяин, то у волка есть Бог.
– В своей фирме ты сам себе хозяин, – сказал Геннадий.
– Да какой из меня фирмач? – пожал плечами Валера.
– Уж получше, чем из Артема Тарасова, – усмехнулся Геннадий. – Да ты не боись, мы тебе с оформлением поможем. И помещение я уже подходящее присмотрел, оформим аренду – и вперед!
Валера задумчиво ткнул вилкой в хрусткие розоватые листья гурийской капусты. Второй раз за вечер он понимал, что надо отказаться, – и второй раз не мог придумать как.
– Так рэкетиры же набегут, – сказал он наконец.
Геннадий рассмеялся:
– Рэкетиры, говоришь? Да какой рэкетир сунется, когда у тебя в учредителях – май-ор КГБ? Это сейчас ты лакомый кусочек: подстерегут у двери, грохнут по башке, отберут ключ и вынесут из квартиры все твои видики, телевизоры и кассеты. Ты же сейчас – ни-кто и звать никак. А будем вместе работать – другое дело.
Геннадий улыбался, за окном в обнимку прошли девушка в сетчатых колготках и парень в вареных джинсах, молодая весенняя зелень переливалась в лучах солнца, купола притягивали глаз золотым блеском, словно обещая богатство и удачу.
Валера по-прежнему молчал, и тогда Геннадий засмеялся: да ладно, я тебя не застав-ляю, ты подумай, это только предложение! – и стал разливать остатки вина, что-то мур-лыкая себе под нос. Это была старая мелодия Нино Рота, когда-то Андрей, услышав ее на кассете, сказал отцу, что в школе пацаны поют на этот мотив «зачем Герасим утопил свою Муму, я не пойму, я не пойму…», но Валера всегда знал, откуда она на самом деле, а недавно кто-то из учеников принес и сам фильм.
Валера посмотрел на Геннадия, и тот, встретив его взгляд, запел громче и отчетли-вей: тра-та-та-та, тра-та-та-та! – и улыбнулся.
Это только предложение, повторил про себя Валера.
Ну да, предложение, от которого нельзя отказаться.
Он тоже улыбнулся в ответ и поднял бокал:
– Ну, Гена, за сотрудничество! За наш общий бизнес!
»
Валера изумленно поднял брови.
– Ну, кончать вот эту подпольщину с секциями в институтах. Сделать нормальную фирму, деньги получать открыто… это раньше нельзя было, а теперь – только привет-ствуется.
– Да ну, – сказал Валера, – на фиг надо? Да и вообще, я люблю независимость. Пом-нишь, у Айтматова: если у собаки есть хозяин, то у волка есть Бог.
– В своей фирме ты сам себе хозяин, – сказал Геннадий.
– Да какой из меня фирмач? – пожал плечами Валера.
– Уж получше, чем из Артема Тарасова, – усмехнулся Геннадий. – Да ты не боись, мы тебе с оформлением поможем. И помещение я уже подходящее присмотрел, оформим аренду – и вперед!
Валера задумчиво ткнул вилкой в хрусткие розоватые листья гурийской капусты. Второй раз за вечер он понимал, что надо отказаться, – и второй раз не мог придумать как.
– Так рэкетиры же набегут, – сказал он наконец.
Геннадий рассмеялся:
– Рэкетиры, говоришь? Да какой рэкетир сунется, когда у тебя в учредителях – май-ор КГБ? Это сейчас ты лакомый кусочек: подстерегут у двери, грохнут по башке, отберут ключ и вынесут из квартиры все твои видики, телевизоры и кассеты. Ты же сейчас – ни-кто и звать никак. А будем вместе работать – другое дело.
Геннадий улыбался, за окном в обнимку прошли девушка в сетчатых колготках и парень в вареных джинсах, молодая весенняя зелень переливалась в лучах солнца, купола притягивали глаз золотым блеском, словно обещая богатство и удачу.
Валера по-прежнему молчал, и тогда Геннадий засмеялся: да ладно, я тебя не застав-ляю, ты подумай, это только предложение! – и стал разливать остатки вина, что-то мур-лыкая себе под нос. Это была старая мелодия Нино Рота, когда-то Андрей, услышав ее на кассете, сказал отцу, что в школе пацаны поют на этот мотив «зачем Герасим утопил свою Муму, я не пойму, я не пойму…», но Валера всегда знал, откуда она на самом деле, а недавно кто-то из учеников принес и сам фильм.
Валера посмотрел на Геннадия, и тот, встретив его взгляд, запел громче и отчетли-вей: тра-та-та-та, тра-та-та-та! – и улыбнулся.
Это только предложение, повторил про себя Валера.
Ну да, предложение, от которого нельзя отказаться.
Он тоже улыбнулся в ответ и поднял бокал:
– Ну, Гена, за сотрудничество! За наш общий бизнес!
»
Документ: Стратегия государственной культурной политики в период до 2030 г.
Издание 2016 г.
Тип дискурса: Историографический
Издание 2016 г.
Тип дискурса: Историографический
«К наиболее опасным для будущего Российской Федерации возможным проявлениям гуманитарного кризиса относятся:
снижение интеллектуального и культурного уровня общества ; девальвация общепризнанных ценностей и искажение ценностных ориентиров;
рост агрессии и нетерпимости, проявления асоциального поведения ; деформация исторической памяти, негативная оценка значительных периодов отечественной истории, распространение ложного представления об исторической отсталости Российской Федерации;
атомизация общества - разрыв социальных связей (дружеских, семейных, соседских), рост индивидуализма и пренебрежения к правам других.»
снижение интеллектуального и культурного уровня общества ; девальвация общепризнанных ценностей и искажение ценностных ориентиров;
рост агрессии и нетерпимости, проявления асоциального поведения ; деформация исторической памяти, негативная оценка значительных периодов отечественной истории, распространение ложного представления об исторической отсталости Российской Федерации;
атомизация общества - разрыв социальных связей (дружеских, семейных, соседских), рост индивидуализма и пренебрежения к правам других.»
«Та же собственность, накопляя и сохраняя которую они жертвуют миллионами порабощенных ими людей, та же сила, которая дает им власть над нами, возбуждает среди них враждебные трения, разрушает их физически и морально. Собственность требует слишком много напряжения для своей защиты, и, в сущности, все вы, наши владыки, более рабы, чем мы, -- вы порабощены духовно, мы -- только физически .»
«Он, как медик, правильно судивший о хронических страданиях, коренная причина которых была непонятна и неизлечима, и на фабрики смотрел как на недоразумение, причина которого была тоже неясна и неустранима, и все улучшения в жизни фабричных он не считал лишними, но приравнивал их к лечению неизлечимых болезней.
«Тут недоразумение, конечно... — думал он, глядя на багровые окна. — Тысячи полторы-две фабричных работают без отдыха, в нездоровой обстановке, делая плохой ситец, живут впроголодь и только изредка в кабаке отрезвляются от этого кошмара; сотня людей надзирает за работой, и вся жизнь этой сотни уходит на записывание штрафов, на брань, несправедливости, и только двое-трое, так называемые хозяева, пользуются выгодами, хотя совсем не работают и презирают плохой ситец. Но какие выгоды, как пользуются ими? Ляликова и ее дочь несчастны, на них жалко смотреть, живет в свое удовольствие только одна Христина Дмитриевна, пожилая, глуповатая девица в pince-nez. И выходит так, значит, что работают все эти пять корпусов и на восточных рынках продается плохой ситец для того только, чтобы Христина Дмитриевна могла кушать стерлядь и пить мадеру».
»
«Тут недоразумение, конечно... — думал он, глядя на багровые окна. — Тысячи полторы-две фабричных работают без отдыха, в нездоровой обстановке, делая плохой ситец, живут впроголодь и только изредка в кабаке отрезвляются от этого кошмара; сотня людей надзирает за работой, и вся жизнь этой сотни уходит на записывание штрафов, на брань, несправедливости, и только двое-трое, так называемые хозяева, пользуются выгодами, хотя совсем не работают и презирают плохой ситец. Но какие выгоды, как пользуются ими? Ляликова и ее дочь несчастны, на них жалко смотреть, живет в свое удовольствие только одна Христина Дмитриевна, пожилая, глуповатая девица в pince-nez. И выходит так, значит, что работают все эти пять корпусов и на восточных рынках продается плохой ситец для того только, чтобы Христина Дмитриевна могла кушать стерлядь и пить мадеру».
»