«Полтора года назад, возвращаясь с поминок по матери, Андрей вспоминал свой по-следний с ней разговор. Тогда Ира сказала, что всегда жила свою жизнь так, как хотела, и сейчас, похоронив ее, Андрей внезапно понял, что эти слова – единственное наследство, которое мама оставила ему.

Так как я хочу жить? – спросил он себя. – Что я хочу делать?

Конечно, Андрей знал ответ, но ответ этот был таким нелепым, что даже себе не сразу смог в нем сознаться.

Он хотел учить детей.

Последние двадцать лет не было в России работы более печальной и унизительной, чем работа учителя. Нищенские зарплаты девяностых, бесконечные и бессмысленные ре-формы двухтысячных… переквалифицироваться из журналистов в учителя – трудно найти другой выбор, столь же нелепый и жалкий. Даже модное слово «дауншифтинг» выглядело в этом контексте излишне оптимистичным, дауншифтеры хотя бы уезжают в теплые страны, и уменьшение их дохода оказывается прямо пропорционально длине бе-лоснежных песчаных пляжей, на которых они проводят образовавшееся у них свободное время.

Всем известно, что свободное время учителей полностью поглощают заполнение классных журналов и бюрократическая волокита, так что, да, назвать такую смену про-фессии «дауншифтигом» – значит сильно польстить тому, кто решится на это.

Да и есть ли вообще люди, которые уходят в учителя из журналистов, дизайнеров, маркетологов, из новых профессий, еще недавно модных и все еще высокооплачивае-мых?
»