«...Несмотря на очевидный кризис, в котором она оказалась в последние лет 80. Этот кризис отчасти связан с переворотом, произошедшим внутри самой историографии в прошлом веке; но этот кризис — плодотворный, он превратил «историю» из перечня национально-государственно-важных монархов, полководцев и сражений в анализ способа жизни отдель-ных людей и целых обществ в прошлом, а также в попытку понять, что думали по поводу сво-ей и чужой жизни отдельные люди и общества прошлого.
Настоящая опасность для «истории» пришла извне. Тоталитарные и авторитарные режимы пытались превратить ее в инструмент пропаганды и важнейшую составную часть идеологии .»

«Еще сложнее такую историю преподавать, ведь она перестает быть набором простых ло-зунгов, пестрой россыпью гремящих фактов, значительная часть из которых не выдер-живает даже самой поверхностной критики. Такую историю не понимает, даже ненавидит и нынешний российский режим, и большинство тех, кто режиму по тем или иным причи-нам противостоит. Именно за такую историю и сражаются — в тишине и почти неизвест-ности — историки, для которых обязательства перед собственной профессией сильнее лю-бых приятностей жизни при бесконечно врущей власти — врущей не только о том, что сегодня, но и о том, что было вчера и позавчера. Для этой власти, как проницатель-но заметила одна из нынешних учителей, важно совсем другое. «Меня поразила цель среднего образования, озвученная на всероссийском съезде учителей-историков. Если цель среднего об-разования XX века была “познакомить школьника с научной картиной мира в том виде, в ко-тором она существует на сегодняшний день”, то целью образования XXI века стало “воспита-ние лояльного, законопослушного члена общества”» .»